14 ноября 1923 года родился Лев Ефимович Устинов ...
(14 ноября 1923, Москва — 9 января 2009, там же) — русский советский детский писатель и драматург. Родился в Москве 14 ноября 1923. С 1941 участник Великой отечественной войны. Учился в Литературном институте, но не окончил. Начал печататься с 1947 года.
В начале 1960-х годов совместно с Олегом Табаковым поставил для московского театра «Современник» и в 1963 году для Рижского ТЮЗа сказку «Белоснежка и семь гномов». В 1960-е — 1970-е годы был самым репертуарным детским драматургом — его пьесы с успехом шли в СССР и за рубежом — в Англии, США, Финляндии, Японии, Греции и др. Его произведения стали яркой иллюстрацией основных чаяний шестидесятников и общего направления в литературе того времени.
В 1990-е годы написал много детских сказок. Наиболее известные: «Лесная песенка», «Большая погоня».
Награждён национальной премией университета Феррары, президентским грантом «За особые заслуги перед Российской Федерацией».
“Я — сказочник”, — любит повторять писатель Лев Устинов. Но разве они в самом деле существуют на свете, современные сказочники? Факт есть факт: перед нами драматург и прозаик, живой классик современной сказки. Как раз сегодня ему исполняется 80.
— Сказки — это для детей. Но иногда может показаться, что многие пассажи из ваших пьес адресованы взрослым. — Не вижу здесь особых противоречий. Ребенок всегда хочет лезть вверх. Ему всегда импонирует взрослый человек, потому что он сам хочет быть им. Так что я пишу не просто для детей, а для детей, которые готовятся стать взрослыми — и все равно станут ими. Другое дело, какие на этом пути возникают порожденные нашей эпохой курьезы и парадоксы. Так было, например, с пьесой “Белоснежка и семь гномов”, которую лет сорок назад мы вместе с актером и режиссером Олегом Табаковым сделали для театра “Современник”. Только что прошел двадцатый съезд КПСС. Эзопов язык для тогдашней публики был практически разговорным, и мы “духарились” вовсю. В результате Главлит (орган цензуры) после долгих колебаний выпустил спектакль в самый последний момент и с беспрецедентным, по-моему, для мировой культуры вердиктом: “Без права показа для взрослых”.
— Но с годами ваши сказки становятся чуть-чуть печальнее и страшнее, в них даже иногда встречается не слишком счастливый конец. С возрастом смотрите на жизнь пессимистичнее? — К моему восьмидесятилетию мои дети сделали мне подарок — выпустили сборник мыслей и афоризмов, которые частью хранились в моих записных книжках, частью разбросаны по сказкам. Среди них есть и такой: пессимизм — это отдых оптимиста. Имеется там и такое наблюдение: длина жизни — это и есть расстояние от веселого до печального. А если серьезно… Однажды я спросил маленькую девочку, которая посмотрела подряд несколько детских спектаклей, какой из них ей больше всего понравился. Она ответила: “Этот”. “А почему?” — спросил я. “Этот страшнее”. Умение побеждать в себе страх... Короче, нет чувства более унижающего, чем страх, и нет чувства более возвышающего, чем преодоление страха.
— И все-таки больше всего в ваших пьесах королей и королев, министров и генералов. Откуда такое пристрастие к сильным мира сего? — Мне нравится изучать поведение начальства, его отношения с народом. Иногда это приводит к совершенно неожиданным результатам. Году в шестьдесят втором я написал сказку “Остров пополам”, фабула которой состояла в том, что на одной половине острова люди поют каждый свою песню, а на другой — только ту песню, которую поет король. И объединиться остров сможет лишь тогда, когда все его жители запоют общую песню. Но вот что интересно: детскую эту пьесу поставило не меньше полусотни взрослых западногерманских театров, в ГДР же ее передавали друг другу из-под полы, как диссидентскую литературу. Что же касается любимых генералами войн... Я считаю: если все начнут жертвовать жизнью ради своего народа, от народа скоро ничего не останется. Но, с другой стороны, я ведь протопал пешком всю войну от Москвы до Праги, и в моей записной книжке есть такая строчка: “Смерть — не самое худшее, что может случиться с человеком…”
— Могли бы сформулировать свое кредо? — Истины приходят и уходят, а остаются в основном сомнения… Ну вот, пожалуй. Это, кстати, тоже из сказки: “Надо быть честным и осторожным. Но не настолько осторожным, чтобы перестать быть честным”.
(1745-1822), французский просветитель, основоположник тифлопедагогики, создатель первых учебных заведений для слепых и методик обучения слепых.
В ряде стран в день рождения Валентина Гаюи отмечают День слепых.
Валентин Гаюи родился во Франции в деревне Сен-Жюст близ Амьена в семье бедного ткача. Первоначальное образование он получил вместе со старшим братом Рене Жюстом (28.02.1743-03.06.1822) у монахов местного монастыря. По окончании школы братья отправились в Париж, чтобы продолжить обучение. Каждый избрал свой путь: Рене Жюст впоследствии стал известным минерологом, создателем научной кристаллографии, открывателем одного из основных законов кристаллографии - "закона Гаюи".
Валентин проявил интерес к иностранным языкам, преодолевая трудности и лишения он получил высшее образование, свободно владел европейскими языками, латынью, греческим, древнееврейским, читал на восточных языках.
Он поступил на дипломатическую службу в Министерство иностранных дел Франции, где ему поручили разбор шифрованных депеш. Вскоре его назначили членом комиссии, в обязанности которой входило экзаменация учителей и рассмотрение методических руководств по вопросам педагогики. Кроме официальных занятий он столкнулся с вопросами призрения в широком значении этого слова. Все свободное время он посвятил изысканию способов, с помощью которых можно было бы облегчить участь тех, кто беден и страдает физическими ограничениями здоровья. Существует предание, что Гаюи проявил большой интерес к постановке дела обучения и воспитания глухонемых: в 1770 г. в Париже французским аббатом Шарлем де Лэпе (1712-1789) было открыто первое в мире учебное заведение для глухонемых детей.
Пример де Лэпе, заложившего основы сурдопедагогики как науки, побудил Валентина Гаюи сделать то же самое в отношении слепых.
Окончательному и бесповоротному решению встать на стезю просвещения людей, лишенных зрения, способствовал случай. В 1771 г. на ярмарке в Париже, Гаюи стал очевидцем поразившей его картины. Около десятка слепых музыкантов выступали перед толпой зрителей. Наблюдательный Гаюи заметил, что один из музыкантов, собирая деньги, с необычайной ловкостью различал монеты на ощупь. Тогда у Гаюи зародилась мысль - нельзя ли воспользоваться необычайно тонким чувством осязания слепых для того, чтобы создать практические методы обучения их грамоте.
До XVIII в. не существовало учебных заведений для незрячих, не было методики приобщения их к систематическим знаниям и трудовым навыкам. Валентину Гаюи понадобилось тринадцать лет, чтобы приобрести необходимые знания и найти деньги для осуществления своего плана.
Он изучил книгу французского философа Д. Дидро (1715-1764) - "Письмо о слепых в назидание зрячим", изданную в Париже в 1749 г. В ней автор убедительно показал способности незрячих к различным видам деятельности, высказал гипотезу о разработке специальной письменности для незрячих, о возможности овладения слепыми сложными профессиями.
В период поиска педагогических методов, подходящих для обучения слепых, Валентин Гаюи опирался не только на теоретические положения, выдвинутые Дидро, но и накапливал опыт личных наблюдений за жизнью незрячих, проявляющих незаурядные способности в той или иной профессии. Познакомившись с незрячей австрийской пианисткой и композитором Марией Терезией Парадис (1759-1824), выступавшей с концертами в Париже, он был удивлен ее высокой образованностью. Парадис блестяще знала античную и немецкую литературу, организовала в Вене музыкальную школу для незрячих девушек. Успешному продвижению Марии Терезии в жизни способствовали не только талант и упорный труд, но и помощь состоятельных родителей.
Валентин Гаюи принимает решение основать учебное и ремесленное заведение, рассчитанное не только для исключительно одаренных натур и детей богатых родителей, но также для детей средних способностей из бедных сословий. В мае 1784 г. Валентин Гаюи встретил на паперти церкви Святые Камни 17-летнего нищего слепца - Франсуа Лезюэра (1767-1827), собиравшего милостыню и на нее содержавшего себя и своих родителей. Гаюи решил взяться за его обучение, но родители Лезюэра не сразу согласились отпустить сына, они были довольны его положением попрошайки и ежедневными подаяниями, которые он приносил. Тогда Валентин Гаюи заключил с ними сделку о том, что он обязуется выплачивать Лезюэру из своих скудных средств из расчета суммы, которую тот ежедневно собирает на церковной паперти.
Гаюи взял юношу к себе домой и приступил к его обучению. Незрячий от рождения Лезюэр оказался очень способным и старательным учеником. Он научился решать арифметические задачи, различал на ощупь рельефный ландшафт, нанесенный на географическую карту, овладел несколькими несложными ремеслами и игрой на фортепьяно.
Весть об успехах Лазюэра распространилась по Парижу. 12 февраля 1785 г. Валентин Гаюи вместе со своим первым учеником был приглашен в Академию наук, где продемонстрировал перед учеными разработанные им методы обучения слепых. С этого времени Гаюи стал получать моральную и материальную поддержку на дело просвещения незрячих.
...
В 1803 г. Валентин Гаюи получил предложение от российского императора Александра I открыть в Санкт-Петербурге учебно-воспитательное заведение для слепых детей. Приняв предложение, Гаюи составил проект, назвав его "Об основании в Петербурге заведения для полезного занятия слепых, по примеру учрежденных уже во Франции заведений в пользу сих людей, столь несчастных и достойных сожаления". Указав на сложное положение слепых, Гаюи настаивал на том, чтобы каждому слепому ребенку семьей и правительством были предоставлены условия для получения образования и овладения профессиями.
Свои мысли о постановке дела просвещения незрячих в России Гаюи развил в записке "О вернейшем и скорейшем способе учреждения в Петербурге училища для слепых", направленной в 1805 г. российскому правительству. За весь период переписки он ни разу не обмолвился о тех требованиях, которые касались лично его, т. е. устройства его жизни и быта на новом месте, хотя он был человеком небогатым.
В сентябре 1805 г. Валентин Гаюи получил известие, что все его предложения приняты императором и его просят прибыть в Россию безотлагательно. ...
Результаты своих научных наблюдений и размышлений Гаюи изложил в книге "Очерк обучения слепых", вышедшей в Санкт-Петербурге в феврале 1817 г. В апреле 1817 г. он подает прошение об отставке. Труды В. Гаюи на поприще просвещения слепых в России получили высокую оценку русского правительства - он был награжден орденом Святого Владимира IV степени.
Валентин Гаюи является основоположником систематического просвещения слепых и создателем методов их обучения и воспитания. Он разработал рельефно-линейный алфавит для слепых, положил начало рельефному книгопечатанию и изготовлению наглядных пособий для восприятия на осязание. В основе его системы обучения и воспитания незрячих лежал принцип: дать возможность всем слепым работать, заниматься каким-либо ремеслом, избавив их от тяжкого и опасного бремени праздности, способствующей усвоению плохих привычек и даже пороков. ...
В 1903 г. в городе Сен-Жюст установлен бронзовый памятник, на нем изображены братья Гаюи: Валентин сидит, ласково прижимая к себе слепого мальчика, рядом с ним стоит Рене Жюст, в руках он держит большой кристалл.
«Всю жизнь юмористом! Господи! С ума сойти можно от грусти!»
(настоящее имя — Павел Михайлович Губенко, (13.11.1889-28.09.1956)
- украинский писатель, юморист и сатирик.
Начальник медико-санитарного управления Министерства железных дорог УНР.
Узник сталинских концлагерей (1933—1943).
Губенко родился на хуторе Чечва Полтавской губернии в многодетной крестьянской семье. В родном селе окончил начальную школу, а после отправился в Киев поступать в военно-фельдшерскую школу. Лишь годами позже будущий писатель осознает, в чем его истинное призвание. А пока — учеба, служба в армиях России и УНР, медицинская практика в госпиталях и упорное самообразование. В разгаре гражданской войны Остап Вишня попал в плен и длительное время содержался в тюрьме НКВД в Харькове. После освобождения возвратился в Киев и устроился на работу в газету «Вести ВУЦИК». Пожалуй, с этого момента и начался наиболее активный и плодотворный период в жизни писателя. Остап Вишня стал печататься практически во всех украинских изданиях, а его сборники буквально разлетались с полок. Поговаривают, что неграмотные жители сел учились читать лишь с той целью, чтобы одолеть пару-тройку смешных «вишневых усмешек».
Кроме сочинительства Остап Вишня активно участвовал в общественной жизни: курировал работу украинских литературных объединений, помогал в создании новых печатных изданий. Только вот его деятельность не совпадала с настроениями властей, и очень вскоре писателя окрестили «неблагонадежным» гражданином. Его преследовали, запугивали, пытались убить и, в конце концов, арестовали по ложному обвинению и приговорили к десяти годам лагерей. Остап Вишня чудом пережил все ужасы ГУЛАГа, а по возвращении в Киев все равно вернулся к литературе и журналистике.
Незадолго до смерти Остапа Вишни решением суда СССР он был полностью реабилитирован. До конца своих дней писатель неустанно работал, но подорванное здоровье уже было не вернуть. Причиной смерти Остапа Вишни послужил сердечный приступ. Похороны Вишни состоялись на Байковом кладбище в Киеве. Немногим позже не могиле Остапа Вишни, расположенной на центральной аллее кладбища, появился гранитный памятник работы украинского скульптора Декерменджи.
А вообще родители были ничего себе люди. Подходящие. За двадцать четыре года совместной их жизни послал им господь, как тогда говорили, всего только семнадцать детей, потому что они умели молиться милосердному.
Стал, значит, я расти.
-- Будет писать, -- сказал как-то отец, когда я, сидя на полу, размазывал рукой лужу.